Как сделать укол в письку

“Он делает уколы во влагалище. Женщины кричат”. Детали о “лечении” у химика

В редакцию Kaktus.media обратилась девушка, мать которой лечилась у табыпа (лекаря) Ашыма Зайналиева в медцентре в Кок-Жаре. Она рассказала, в каких ужасных условиях держат пациентов и какие чудовищные манипуляции над ними осуществляют.

Приводим рассказ Александры (имя изменено из соображений безопасности).

– Мама заболела в 2005 году, у нее тогда был рак шейки матки, ей сделали операцию, она тогда получила курс химиотерапии. И все было нормально.

Однако в 2015 году у нее начал болеть копчик, мы и не думали, что это онкозаболевание, уже забыли про это все. На тот момент меня не было в городе, мама ходила по врачам, выяснилось, что у нее вновь начался рак.

Врач сказал, что заболевание сильно запущено, уже четвертая стадия рака. Говорить маме об этом мы не стали, в истории болезни так и осталась запись от 2005 года.

Врачи нас предупредили, что жить маме осталось максимум год. Чтобы хотя бы в течение этого года поддерживать маму, мы ее лечили: она получала химиотерапию каждый месяц, в марте у нее начались проблемы с почками, она ходить в туалет не могла.

Маме сделали операцию, она ходила с бутылкой, после этого она еще раз получила химию, ей стало хуже. Она резко похудела с 75 килограммов до 55. В июне этого года из Центра онкологии мы маму забрали. Врач сказала, что необходим хороший домашний уход – это лучше всего.

В больницу мама приходила на перевязку. Там она встретила знакомую женщину, с которой они вместе лежали в палате. Та начала рассказывать, что нашла какого-то знахаря, мол, он такой хороший, она уже месяц у него лечится и чувствует себя гораздо лучше, чем раньше. А мама в то время уже не могла спать ночью, всю ночь она мучилась, мы кетонал ей давали, иногда и он не помогал.

Мама начала просить, чтобы мы ее куда-нибудь положили: надежда умирает последней. В июне я улетела за границу Тут брат мне пишет, что нашли хорошую клинику для мамы, ей там нравится и все, по ее словам, там есть. Стоит лечение в день по две тысячи сомов.

Я отправила деньги, мама пролежала примерно 20 дней. Потом сноха мне написала, что мама себя не очень хорошо чувствует. Я прилетела, утром сразу пошла в эту клинику. Это просто дом в новостройке. Внутрь вошла, в палаты: ничего нет, ни холодильников, ничего, бардак. Там столько мух в комнате, ужас.

Я увидела маму. Когда я уезжала, она ходила нормально, сама по улице гуляла, тут она даже в туалет не могла сама встать. Пришел “врач” Зайналиев. От его вида я была в шоке: в шлепках, никакой формы нет, ни халата, ни головного убора нет. Похож на чабана, одним словом. Без носков.

Я позвонила брату, говорю: “Ты вообще маму куда положил? Как вы вообще нашли это место?” Тут мама меня просит помочь простерилизовать инструмент, которым “врач” раскрывает влагалище. Мол, надо прокипятить его тридцать минут на кухне, где они кушать готовят. Доводы, что так нельзя, мама не слушала.

Думаю, ну ладно, сделаю уже. После 30 минут кипячения я обработала инструмент спиртом. Процедуры лекарь проводил не на гинекологическом кресле, а прямо в палате. Подстилал полиэтиленовый пакет, на который выкладывал весь инструментарий.

В шприц набирает соду обычную с кипяченой водой и обрабатывает влагалище. Это еще не больно, но вот когда Зайналиев делал укол во влагалище, а шприц не заходит во внутрь, он брал медицинские ножницы, ими как молотком по гвоздю, бил по шприцу. И люди все это терпят.

При мне смертей не было, но я видела, как женщина упала в обморок после укола во влагалище. Она хотела пойти в туалет, но не дошла. Два раза теряла сознание. Я не знаю, что там за уколы еще он делает, но после них человека трясет 30-40 минут, потом его бросает в жар, начинается обильное потоотделение. Лишь часа через три пациент приходит в себя. Зайналиев как-то называет эти уколы, то ли “золотые”, то ли еще как. При мне в нашей палате он сделал три подобных укола.

Я видела мужчину, который ходил с открытой раной в горле. Во время сна он издавал какой-то страшный звук.

В тот же день я стала маму уговаривать уйти из этой клиники. Говорила, что и врач на врача не похож, и условия там ужасные. Кровати с прошлого века, все продукты приносят сами больные, и летом 35-40 градусов на улице, а продукты там же в палате: арбузы, дыни, фрукты. В одной палате по семь-восемь человек только больных, а еще у каждого ухаживающие.

Мама уходить не соглашалась. Я расспрашивала Зайналиева, как протекает болезнь, есть ли улучшения. Он отвечал: “Ну ты спроси у нее”. Его же единственный дежурный ответ был: “Спроси у нее, все по воле Аллаха”.

Что меня еще очень удивило, это одноразовые перчатки, которые лекарь не менял. В палате восемь женщин, он осмотрел всех, не меняя своих перчаток.

Отвары его – это календула, ромашка, настои на каких-то деревьях. То, что в медцентре называется капельница, представляет из себя обыкновенную бутылку, которую моют по утрам сами больные, туда наливают календулу и ее сосут из бутыли. Это у них называется капельница. Утро начинается с того, что дают календулу, а потом приходил Зайналиев и чистил матку раствором с содой, морской водой.

Тут этот “врач”, когда мама уже пролежала больше 20 дней, мне начинает говорить, что врачи-онкологи – ослы, мол, они неправильно пришили ей какую-то кожу, он не может туда добраться, из-за этого лечение не действует. Сказал: “Вы должны ее отвезти в онкологию и сказать, чтобы они отрезали ей эту кожу”. Я промолчала, потому что мы планировали сказать маме, что везем ее на операцию и забрать домой, раз сама она не соглашалась.

Была, кстати, такая история, когда один из его помощников, а они тоже не врачи, забыл иголку у женщины в анальном отверстии. Еще в клинику приходила женщина, ей точно также в онкологии кто-то посоветовал этого знахаря. Эта женщина больше боялась, что если ей удалят матку, что она не будет удовлетворять своего мужа, поэтому не шла к медикам. Зайналиев ее еще и пугал, что все уберут и начнут страшно вредную химию делать. Он и моей маме сказал, что ей сожгли органы до костей химией. И она верила.

На следующий день Зайналиев опять завел разговор, что надо удалять кожу. И показывает, мол, вот тут. Тут я не выдержала и говорю: “Вы же врач, вы должны мне объяснить, что такое “вот тут”. Как это называется?

На что он мне отвечает: “Ты тупая? Я же тебе показываю где. Вот пойдешь и также покажешь врачам”. Я говорю: “За языком своим следи, я не тупица, я ухаживаю за больной мамой”. На что он мне на кыргызском заявляет: “Пошла на. отсюда”. Тогда я вызвала милицию.

Читать еще: Как сделать свисток из дерева

Пришел участковый, не увидел меня и говорит: “А что вы опять скандал устраиваете? Что опять произошло? Я ж к вам два дня назад приходил, сказал, чтобы таких скандалов не было”.

Прибежали ко мне родные пациентов и сами больные. Угрожали, что сейчас камнями меня закидают, если я не заберу свое заявление и свою мать. Настаивали, чтобы я просила у него прощения за то, что назвала шарлатаном. Человек 20 пришли ко мне, орали, оскорбляли. Я вынуждена была написать встречное заявление.

Участковый все слышал. И даже слова не сказал. Единственное: сделал замечание, что я якобы не ухаживаю за своей мамой. Мол, ему сказали, что я только выхожу на улицу, курю и снова захожу. Я ему ответила, что ухаживаю за мамой, просыпаюсь утром, готовлю кушать, посуду мою.

Когда милиция пришла, сотрудники ходили по отделению, Зайналиев им еще какие-то нотации прочитал, что-то рассказывал про Аллаха. Они тоже ничего не сделали.

Мама у меня там пролежала 22-23 дня. А мы заплатили за 25 дней и отдали ему 50 тысяч сомов. Деньги за оставшиеся дни нам, конечно, никто не вернул. Маму мы забрали.

Мама потом рассказала, что пока меня не было, он что-то ей отрезал внутри: без анестезии, без ничего. Когда я спрашивала у лекаря, есть ли у него лицензия и медицинское образование, он мне лично сказал, что нет. Один из сотрудников клиники мне сказал, что если мне не нравится отсутствие лицензии и образования, то должна забрать молча свою маму и уйти оттуда. Участковый тоже знает, что у него нет лицензии.

Есть одна женщина, которая якобы вылечилась, выписали ее. Она приходит забирать бутылочки со снадобьями. Кстати, когда я скандалила с этим лекарем, она тоже приехала и заступалась за Зайналиева. Даже быстрее милиции.

Пациенты там не говорят: “Врач идет. Они его называют “таксыр”. Это что-то вроде молдо. Я не знаю, его там за Бога, грубо говоря, считают.

Их настолько обработали, что мне моя мама говорила: “Уходи. Ты приехала и все испортила! Он бы меня вылечил”. Оказывается, Зайналиев ей сказал, что если бы я не устроила скандал, то он бы ее сам прооперировал.

Вскоре мамы не стало.

Напомним, что 5 июля бригада скорой помощи зафиксировала смерть 56-летней женщины в жилом массиве “Кок-Жар”. Вызов поступил в 23.47. По данному случаю была создана комиссия из сотрудников Департамента здравоохранения Бишкека и Минздрава для проведения служебного расследования.

Женщина скончалась в частном медицинском центре, где лечилась у знахаря от рака груди четвертой стадии: ей провели операцию – мастэктомию (ампутация груди).

Все материалы были переданы в ГУВД Бишкека. Однако в пресс-службе ГУВД Бишкека отметили, что в возбуждении уголовного дела отказано за отсутствием состава преступления, так как доказано, что врачебной ошибки в данном случае не было. К тому же, по данным правоохранительных органов, у врача имеется лицензия.

В Министерстве здравоохранения подчеркнули, что ведомство не выдавало ни одной лицензии на народную медицину. Там отметили, что лекарь З. А. не имеет специального медицинского образования, без разрешительных документов и лицензии М3 КР ведет незаконную деятельность по лечению тяжелых онкологических больных на последней стадии заболевания, вынужденных обращаться к нему, возможно, вызывая зависимость у них отварами трав.

Уколы в попу

Искусство фехтования наглядно

О несостоявшейся любви

Школа, чего скрывать, оставила след в моей жизни – хрен сотрёшь. Оно в жизни как?! – Если тебе что-то не понравилось с самого начала, всё поздняк метаться. Вот у меня так со школой. Я своё первое первое сентября помню посекундно. Что-то мне ещё не выдали классного руководителя, но на меня уже орала завуч в стиле “Стой там – иди сюда”. А я терпеть не могу невыполнимые задачи. Ну и всё – 10 лет жизни коту под хвост.

Я иногда смотрю на себя, слежу за тем, что я говорю и совершенно чётко понимаю, что планета потеряла академика, на худой конец профессора сразу по нескольким дисциплинам. Но, не случилось, потеряла и потеряла. Перетопчется. Надо было нормального завуча было брать на работу. А мне характер ещё достался дурацкий – я терпеть не могу делать, чтобы то ни было, из под палки. Вот скажите, кому в жизни очень помогли косые палочки, которые мы как каторжане писали несколько месяцев в прописи?! А крючочки? Если у вас на роду написано “корявый почерк” это даже осиновым колом не выбьешь. Читать надо было на скорость. То есть, была установлена норма на количество слов в минуту. Им было плевать понимает человек смысл прочитанного, или нет, главное – чтобы быстро. Ну, как научили, так я и читал все десять лет – быстро и нифига не запоминая. К пятому классу, думаю, по скорочтению я опережал многих преподавателей. Бывало, под настроение открою книгу и сразу закрою, настолько был быстрым. Знаний это не добавляло, но моя школа к этому и не стремилась.

А вот эти учителя-садисты, которые за 10 минут до конца урока очень быстро раздавали листочки с заданием и их надо было быстро решить. Ну, перед тобой выбор, либо быстро, либо правильно. А я на скорость был натренирован уже, поэтому ни одной контрольной в жизни я на пятёрку не написал. Но сдавал всегда первым. Бывало, что сдавал пустой листок, что чемпионства никак не отменяет. Да, на физкультуре я был божественен, ибо там думать не надо было совсем, поэтому я не только быстро читал, но и лучше всех бегал. В одной части школы висела моя фотография на почётном стенде “Они позорят нашу школу!”, с другой стороны та же фотография на стенде “Наши чемпионы – наша гордость!”. Я с тех пор вообще ходил только по той части школы где я был гордостью.

Я уже молчу про эти бесконечные сборы, слёты, линейки, на которых половина детей ржали, вторая падала в обмороки, ибо два часа стоять на жаре глупо, лучше полежать. Это, помню, как началась эта биология, физика и прочая химия. Вы там рехнулись совсем что ли? Зачем так резко детей травмировать. Ты только что из лета пришёл абсолютно тупой, а у тебя в дневнике предметов удвоилось. И ладно бы к уже имевшему место пению, добавилось бы громкое пение, или пару часиков хорового, например. Или к рисованию, добавили бы лепку, а что?! Я бы полепил минут 40 с удовольствием. Нее-ет, они добавили и без того ненавистную математику, к которой добавили каких-то странных правил и формул и завуалированно назвали это физикой и химией. Это та же математика, только сильно хуже. Да, на уроках химии были лабораторные работы и мы пихали гвоздь, я уже не помню во что и он ржавел. Тогда вся страна была ржавая и я надеялся на эту лабораторную, чтобы понять причины. Но, дальше начались какие-то странные формулы, а при моём уровне скорочтения я запомнил только “аш два о”, а это мало что объясняло.

Читать еще: Как сделать шапку для вк в фотошопе

Были и приличные предметы в школе. Политинформация, например – один из моих любимых уроков. Там можно было трындеть о всякой херне без умолку, главное было закончить сказанное словами “Партия”, “Ленин”, “Комсомол” “Шалаш” и любая информация сразу становилась политической. Военное дело, был замечательный урок. Жаль не часто. Напялил противогаз, разобрал Калашников, собрал, не задохнулся – садись Дима, пять. Ну чем не красота?!

А бассейн, помню, открыли у нас. Боже, сколько было радости! А я так радуюсь, что не дай бог. Ну, эмоциональный человек, рядом лучше не стоять. Вода была не у всех тогда, а тут и помыться и в туалет сходить, все условия, сервис. И тут выяснилось уже в самом бассейне, что в нашем классе все умели плавать кроме одного человека. Кто-то плавал прям загляденье, вальяжно так, медленно, протяжно, небрежно сплёвывая воду. Кто-то просто держался на воде и в этом не было ничего удивительного. И только один человек стоял в углу бассейна с куском пенопласта и мёрз, ритмично постукивая зубами. Чувство ритма – это у меня от природы.

Ещё одной прелестью школьных времён были нулевые уроки. Мне вообще кажется, что люди составлявшие тогда расписание в школе в своё время работали в Гестапо. Ну какая алгебра может быть в 7 утра?! Она, конечно и в десять утра и в три часа дня нахер была не нужна в равной степени, но к семи в школу – это террор.

А врач заходила неожиданно в класс без стука и пальцем показывала на прокажённых, которые прямо сейчас пойдут в медицинский кабинет на уколы. Что это за методы вообще?! Я уколов никогда не боялся, но почему это делалось исподтишка? Были люди, кто уколов боялся и от того как боялись они, страшно уже было мне.

А эти секретные стратегические табуретки, которые мы делали все 8 лет на уроках труда. Кто-нибудь видел эти табуретки где-нибудь после этого?! Где эти 500 стульчиков которые я смастерил?! Кому их вдули по спекулятивной цене?!

Но самым ужасным в школе было не вот это всё выше перечисленное, хотя и этого с запасом. Пишу сейчас с содроганием поношенного сердца. Вечером, дома, помоешь голову и не дай-то бог сразу лечь спать. Всё! Утром просыпаешься, а у тебя на голове пучок с антеннами. Ни спереди где-нибудь, ни сзади, нет – именно на макушке. И вот эти тщетные попытки с утра намочить этот куст и пригладить никогда не помогали, а иногда и усугубляли без того печальное расположение волос на голове. Мало, что ты терпеть не можешь эту школу уже почти целое выброшенное из жизни десятилетие, так ещё и училка выдала листочки за десять минут до конца урока. Плечо болит от этой прививки из пистолета. На улице темно потому что это нулевой урок. Следующий урок химии и по счастливому стечению обстоятельств, за ним физкультура, а потом уже потный на два урока физики подряд. И всё это время у тебя из макушки торчит пук волос, который ты как бесконечно, так и бесполезно приглаживаешь, а он падла веером растопырился и ты похож на невыспавшееся гнездо одинокого дрозда.

Это технологии давно ушли вперёд, придумана уйма средств для поднятия волос дыбарём, но так как держались утренние клоки на углах макушки в те времена – к этому пока даже не приблизились.